Соколов: Самодовольство человека
истина не тускнеет от повторения. спасибо
Согласен, но аналогия между антисемитом и атеистом надуманная (в стиле Фоменко). Многие внутренние для церкви люди думают не всегда так безоблачно о всех священнослужителях (правда, это, в основном, люди, прямо не подчиненные патриарху). К тому же корреляция между православными верующими и "антисемитами" довольно-таки сильная (см. фильм "Россия с ножом в спине"). 
К тому же корреляция между православными верующими и "антисемитами" довольно-таки сильная (см. фильм "Россия с ножом в спине").знаю я одного такого православноверующего, я бы его лично на порог церкви не пустил, да он в принципе и не ходит, хотя языком много ля-ля воспроизводит
Вот именно, что лично. 
Церкви, надо полагать, на вас, батенька, положить.
Церкви, надо полагать, на вас, батенька, положить.
Многие внутренние для церкви люди думают не всегда так безоблачно о всех священнослужителях (правда, это, в основном, люди, прямо не подчиненные патриарху).
Можешь пояснить свою мысль ? "Прямо" патриарху вообще мало кто подчиняется, вообще-то.
Что касается честности, - большая часть людей и не старается приукрасить происходящее. Только вот между "суки все, препарировать" и "да, есть проблемы, и немало, надо бороться" есть некая разница.
К тому же корреляция между православными верующими и "антисемитами" довольно-таки сильная (см. фильм "Россия с ножом в спине").
Ошибаешься. Можешь национальный состав низовой части священства посмотреть.
Ошибаешься. Можешь национальный состав низовой части священства посмотреть.Можешь пояснить эту фразу?
По поводу прямого подчинения патриарху - не подчинены прямо патриарху монахи, монастыри, например, на Афоне (они подчиняются прямо константинопольскому, по крайней мере, формально поэтому от них можно ожидать независимого мнения.
Черносотенный бред. 
Сравнение еврея с попом - не просто надуманное, это нужно вообще постараться, чтобы не заметить разницы между национальностью человека (биологическая характеристика) и опредеденными идеологическими воззрениями.
К тому же попов не бят не просто за их веру, вера - дело линое, как бы кто к ней не относился. Попов не любят не за то, что они просто попы, а потому что служат церкви, которая с каждым годом богатеет на фоне обеднения народа. Вчера патриарх целовался с Ельциным, сегодня с ВВП: церковь прислуживает любой власти. За то не любят, что РПЦ сегодня - некислая фирма по отмыванию бабла и одурачиванию народа. РПЦ все больше вмешиается в учебный процесс и в общественную жизнь светского государства, отхапывает себе земли. А на вопрос, что ж так жить-то хреново? говорит, мол это наказание за грехи, и надо быть смиренным. Вот за это попов и не любят.
Сравнение еврея с попом - не просто надуманное, это нужно вообще постараться, чтобы не заметить разницы между национальностью человека (биологическая характеристика) и опредеденными идеологическими воззрениями.
К тому же попов не бят не просто за их веру, вера - дело линое, как бы кто к ней не относился. Попов не любят не за то, что они просто попы, а потому что служат церкви, которая с каждым годом богатеет на фоне обеднения народа. Вчера патриарх целовался с Ельциным, сегодня с ВВП: церковь прислуживает любой власти. За то не любят, что РПЦ сегодня - некислая фирма по отмыванию бабла и одурачиванию народа. РПЦ все больше вмешиается в учебный процесс и в общественную жизнь светского государства, отхапывает себе земли. А на вопрос, что ж так жить-то хреново? говорит, мол это наказание за грехи, и надо быть смиренным. Вот за это попов и не любят.
разве не РПЦ в России является причиной антисемитизма?
Сколько я знаю верующих людей, (не так много но все же) они все не любят евреев.
Теория массонского заговора - это разве не РПЦшная идея?
Сколько я знаю верующих людей, (не так много но все же) они все не любят евреев.
Теория массонского заговора - это разве не РПЦшная идея?
разве не РПЦ в России является причиной антисемитизма?Едва ли. В РПЦ очень много евреев (как и в любом другом финансово перспективном проекте
)В том числе среди идеологов - Александр Мень, например...
Церковь - это и я в том числе. Это не оргструктура, а сообщество людей. Люди да разные. Но основная масса антисемитов это весьма номинальные православные типа зде присутствующих.
монастыри крупнейшие как раз прямо подчинены патриарху.
А так в принципе независимого мнения в Церкви можно добиться от кого угодно. Очень уж энтузиастов много развелось.
на низовом уровне, особенно в Москве среди священников много этнических евреев, или интеллигентов, которым антисемитами быть неприлично
А так в принципе независимого мнения в Церкви можно добиться от кого угодно. Очень уж энтузиастов много развелось.
на низовом уровне, особенно в Москве среди священников много этнических евреев, или интеллигентов, которым антисемитами быть неприлично
В РПЦ очень много евреев (как и в любом другом финансово перспективном проекте )Антисемитизм - это не столько плохое отношение к евреям, сколько к иудеям. А поскольку иудаизм еврейская вера, то туда уже все евреи замешаны становятся.
поэтому настоящие матерые евреи в РПЦ быть не могут
тут, обращу внимание, не сравнение еврея с попом, а антисемита с антицерковным гражданином. и не по биологии-идеологии, а по степени неадекватности.
вот хотя бы на себя гляньте, батенька: как в 1996 песенку выучили, так всё никак не забудете, а вокруг посмотреть не судьба. Где ж это у нас непрерывно нищающий народ? Он кажется с 2000 года неуклонно обзаводится деньгами и имуществом. В то же время признаков особого богатения церкви с той же даты я никак не наблюдаю. За 90-е оформились постоянные прихожане и более-менее регулярные жертвователи - за их счёт всё и существует, на личных связях в основном. Власти церковь не прислуживает, а старается не ссориться, власти меняются, а Церковь остаётся. Учитывая, что хождение в церковь у нас добровольное, сложно понять как это там народ одурачивают, а принимая во внимание, что основные денежные потоки у нас сейчас через государство и крупные корпорации протекают сложно понять как же там в церкви деньги отмывают. Два основных "бизнеса" в церкви - это свечки и деньги. Книжки сами православноверующие покупают - то есть осознано перераспределяют средства среди своих. Свечки покупают тоннами захожане, но кто ж виноват, что символическое действие превратилось в глупый суеверный ритуал, а если человек ни разу попа не послушает, он этого так и не поймёт и будет по собственной глупости финансировать столь нелюбимую им церковь. В учебный процесс попытались влезть с факультативным культурологическим предметом и то вой поднялся, что мол светское гос-во. Хотя оно очень странно светское, учитывая, что в исламских регионах соответствующие предметы есть в школах и совершенно открыто. Если атеисты хотят остаться один на один с мусульманами... ну давайте, флаг вам в руки.
В обшественной жизни давно церковь кто видал? А на вопрос что ж жить то так хреново такой ответ написан в советских учебниках истории, а попы говорят, что во-первых не хреново - отимистом надо быть, а во-вторых, какой ты такая и жизнь твоя.
И вообще сей набор наездов больше похож на попытку оправдать свои a priori неприязненые чувства, подобные тем, что и описаны выше у Соколова. Подумайте батенька что у вас там с верой не ладится
вот хотя бы на себя гляньте, батенька: как в 1996 песенку выучили, так всё никак не забудете, а вокруг посмотреть не судьба. Где ж это у нас непрерывно нищающий народ? Он кажется с 2000 года неуклонно обзаводится деньгами и имуществом. В то же время признаков особого богатения церкви с той же даты я никак не наблюдаю. За 90-е оформились постоянные прихожане и более-менее регулярные жертвователи - за их счёт всё и существует, на личных связях в основном. Власти церковь не прислуживает, а старается не ссориться, власти меняются, а Церковь остаётся. Учитывая, что хождение в церковь у нас добровольное, сложно понять как это там народ одурачивают, а принимая во внимание, что основные денежные потоки у нас сейчас через государство и крупные корпорации протекают сложно понять как же там в церкви деньги отмывают. Два основных "бизнеса" в церкви - это свечки и деньги. Книжки сами православноверующие покупают - то есть осознано перераспределяют средства среди своих. Свечки покупают тоннами захожане, но кто ж виноват, что символическое действие превратилось в глупый суеверный ритуал, а если человек ни разу попа не послушает, он этого так и не поймёт и будет по собственной глупости финансировать столь нелюбимую им церковь. В учебный процесс попытались влезть с факультативным культурологическим предметом и то вой поднялся, что мол светское гос-во. Хотя оно очень странно светское, учитывая, что в исламских регионах соответствующие предметы есть в школах и совершенно открыто. Если атеисты хотят остаться один на один с мусульманами... ну давайте, флаг вам в руки.
В обшественной жизни давно церковь кто видал? А на вопрос что ж жить то так хреново такой ответ написан в советских учебниках истории, а попы говорят, что во-первых не хреново - отимистом надо быть, а во-вторых, какой ты такая и жизнь твоя.
И вообще сей набор наездов больше похож на попытку оправдать свои a priori неприязненые чувства, подобные тем, что и описаны выше у Соколова. Подумайте батенька что у вас там с верой не ладится
только не все евреи - иудеи
Антисемитизм - это не столько плохое отношение к евреям, сколько к иудеям.С чего бы? Именно к евреям. Среди евреев, живущих вне Израиля, иудея вообще не так просто найти
Твои слова опровергает факт существования синагог в Москве и в других городах
очень причудливое рассуждение
апостол павел не в РПЦ конечно был, но в близкой структуре, а евреище был матёрый
современный иудаизм и православие - двоюродные братья, так что при внимательном рассмотрении евреям в церкви часто нравится
апостол павел не в РПЦ конечно был, но в близкой структуре, а евреище был матёрый
современный иудаизм и православие - двоюродные братья, так что при внимательном рассмотрении евреям в церкви часто нравится
Приходящие евреи только поганят веру, переиначивают ее по своему разумению, как это тебе не будет прискорбно. Только после семи поколений еврей (по канону) очищается от своего еврейства.
Так уж и братья? А конкретно, что иудеям нравится в православной церкви? Спрашиваю потому, что таковых (которым что-то нравилось бы) не встречал
Твои слова опровергает факт существования синагог в Москве и в других городахфакт существования синагог абсолютно ничего не опровергает
Если я построю под Москвой храм Астарты, из этого не будет следовать, что все русские Подмосковья ей поклоняются
есть синагоги, есть те, кто их посещает. Их достаточно много. зайди в любую синагогу и убедись в этом сам
Мой храм Астарты тоже кто-нибудь будет посещать
Вот если бы ты сказал что-то типа "В Москве 300 000 евреев, из них 250 000 являются прихожанами синагог" - тогда был бы разговор
Вот если бы ты сказал что-то типа "В Москве 300 000 евреев, из них 250 000 являются прихожанами синагог" - тогда был бы разговор
Давай свой храм, а там посмотрим. пока видно, что ты споришь ради спора, а это для меня абсолютно не интересно
Какой спор ради спора? Имхо гипотеза о том, что среди граждан РФ национальности "еврей" доля исповедующих религию "иудаизм" существенно меньше половины - вполне разумна. Я, например, ни одного иудея не знаю лично, и вообще видел живьем единственный раз в жизни в метро
У меня работа между м.Савёловская и м.Новослободская - достаточно часто вижу классически одетых иудеев: чёрные костюмы, шляпы, ермолки; мужики бородатые и с пейсами. Из под пиджаков тесёмки от их пояска болтаются. То что среди российских евреев - иудеев меньше половины - вполне возможно, но это и не подтверждает твоих слов о том, что "найти их очень трудно"
а если бы она для евреев так плоха была то зачем бы они её создавали да ещё со своими ссорились из-за неё и из-за нас - обращённых из язычников?
это где ж ты такой канон вычитал? ссылочки?
нормальный еврей своё еврейство воплощает в Церкви, зачем бы ему от него очищаться.
еврейство - это верность Богу, а не ругань с несогласными.
нормальный еврей своё еврейство воплощает в Церкви, зачем бы ему от него очищаться.
еврейство - это верность Богу, а не ругань с несогласными.
Ты говоришь о евреях или об иудеях?
Спасибо, но если внимание мне не изменяет, тема всё же не о том
о евреях, причем в этническом смысле, этнокультурном
Понимаешь, национальность на человека накладывает очень много. Даже если еврей искренне уверовал и покрестился (кстати, не зря таких называют выкрестами то все равно свой национальный оттиск волей-волей переносит на новую веру. Самое интересное, когда он свою ересь переносит на остальных православных, и считает, что это и есть "истинное" православие, не сверяясь с трудами отцов (или приспосабливая их под свое мировоззрение). То же самое происходит в семье, где один из супругов - еврей: он (или она) все равно воспитает из своего чада еврея (даже, может быть, сам того не подозревая). Именно поэтому в церковных законах очень большое внимание уделяется новообращенным евреям. Канон я имел в виду по которому живет церковь - ну в смысле типа кого можно рукополагать в священники, кого нельзя. Сейчас, к сожалению, церковь мало соблюдает эти каноны. А зря, неофиты не обрадовались бы им.
вас неофитов крапивой драть надо, чтобы поменьше придумывали "древних" канонов, а радовались употребляемым в нынешней практике. Церковь - это предстояние человека перед Богом и личные с ним отношения. Все этнические культурные и прочие дела - это фон, условия на которых эти отношения разворачиваются. В самих же отношениях, как ещё апостол Павел заметил, нет ни иудея ни эллина. Есть живая человеческая душа и есть Бог.
можно говорить о каком-то влиянии среды на евреев, так как современный иудаизм формировался в острой полемике сначала со своими приверженцами Мессии, а потом с христианской средой вообще в которой собственно этнические евреи растворились довольно быстро. но, во-первых, далее в Империи отношения иудеев и христиан были довольно спокойными, поскольку гражданской администрации всякие граждане важны были и проблемы начались только на варварском западе, где евреев начали регулярно резать, и на такой закваске выросла западная Европа, а, во-вторых, сейчас отношения между христианами и евреями куда как безоблачны, в том числе потому что иудеи с исламом рассорились, да и замкнутых диаспор и гетто уже нет где можно было бы воспитывать человека в атмосфере "типа христианство - зло, однозначно". Сейчас этнические евреи легко ассимилируются, очень восприимчивы к христианской по корням культуре и вообще, всякий кому вид христианина ненавистен может спокойно уединиться в Израиле. Сейчас ситуация какая в средние века была с иудеями складывается с мусульманами - в Европе везде, у нас на Северном Кавказе, потому что на Волге и на Урале никаких гетто нет конечно и ислам там очень европеизированный.
но даже если человек вырос в практикующей иудейской семье, он оттуда не только какой-то полемический задор выносит, но и много очнь важных вещей - Ветхий Завет, школу молитвы, представления какие-то об отношениях с Богом, верность ему - те вещи которые у многих даже практикующих христиан очень хромают. Так что не надо - евреи в Церкви - это и для них хорошо и для нас.
можно говорить о каком-то влиянии среды на евреев, так как современный иудаизм формировался в острой полемике сначала со своими приверженцами Мессии, а потом с христианской средой вообще в которой собственно этнические евреи растворились довольно быстро. но, во-первых, далее в Империи отношения иудеев и христиан были довольно спокойными, поскольку гражданской администрации всякие граждане важны были и проблемы начались только на варварском западе, где евреев начали регулярно резать, и на такой закваске выросла западная Европа, а, во-вторых, сейчас отношения между христианами и евреями куда как безоблачны, в том числе потому что иудеи с исламом рассорились, да и замкнутых диаспор и гетто уже нет где можно было бы воспитывать человека в атмосфере "типа христианство - зло, однозначно". Сейчас этнические евреи легко ассимилируются, очень восприимчивы к христианской по корням культуре и вообще, всякий кому вид христианина ненавистен может спокойно уединиться в Израиле. Сейчас ситуация какая в средние века была с иудеями складывается с мусульманами - в Европе везде, у нас на Северном Кавказе, потому что на Волге и на Урале никаких гетто нет конечно и ислам там очень европеизированный.
но даже если человек вырос в практикующей иудейской семье, он оттуда не только какой-то полемический задор выносит, но и много очнь важных вещей - Ветхий Завет, школу молитвы, представления какие-то об отношениях с Богом, верность ему - те вещи которые у многих даже практикующих христиан очень хромают. Так что не надо - евреи в Церкви - это и для них хорошо и для нас.
СНЕГ НА ТРАВЕ
ЮРИЙ НОРШТЕЙН: Сложный путь к простым истинам
В апреле этого года в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина была открыта выставка работ режиссера-мультипликатора Юрия Норштейна и художницы практически всех его фильмов и его жены Франчески Ярбусовой. Посетителей было так много, что закрытие выставки откладывалось несколько раз. И неудивительно, ведь фильмы Норштейна уже давно считаются классикой. Он лауреат Государственной премии за фильмы "Лиса и заяц", "Цапля и журавль", "Ежик в тумане", лауреат премии "Триумф". В 1984 году в Лос-Анджелесе по результатам международного опроса, проведенного Академией киноискусства совместно с АСИФА-Голливуд, его "Сказка сказок" была признана "лучшим анимационным фильмом всех времен и народов". А в 2003 году на международном мультипликационном фестивале в Токио лучшим в истории анимационного кино был назван фильм "Ежик в тумане". В настоящее время Юрий Норштейн снимает по повести Гоголя фильм "Шинель", над которым с большими перерывами работает уже больше 20 лет. Но даже по эпизодам из еще не до конца снятого фильма понятно, что он существенно изменит не только возможности, а и саму природу экранной изобразительности.
Мы предлагаем вам фрагменты из книги Юрия Норштейна "Снег на траве", которая готовится к печати.
– Когда Вы снимаете фильм, Вы представляете себе его будущего зрителя?
– По сути, этот вопрос сопрягается с другим: что такое искусство кинематографа? Фабрика грез? Отражение тайной надежды на перемену собственной участи? Парк культуры и отдыха? (Кстати, кто это у нас додумался до такой формулировки, объединив культуру и отдых?!) Монте-Карло на всю страну? Или, быть может, лотерея? Сладкое ожидание счастливого билетика? Желание почувствовать себя героем, хотя бы в кинозале? Компенсация социальной задавленности? Или кино – это устремленность к смыслу жизни? Когда фильм становится средством, приближающим тебя к безжалостности и правдивости жизни, к постижению истины и идеала... Алтарь для молящихся – не конечная цель молитвы, благодаря ему человек приближается к тайне, которую созерцает внутренним взором за пределами изображенных в иконостасе событий. Икона, вобравшая в себя страсти бытия, неторопливо открывает внеземной идеал. Устремленность к нему располагает атомы души в гармоническом порядке. И эта она становится явлена миру через поступки, быть может, самые прозаические, в которых нет ничего героического, но они отражают общее понимание целого. Поэтому так принципиальна разница между "лотерейным билетиком", призрачным обманом, в который погружают зрителя услужливые кинематографисты, и мучительным осознанием в себе смысла жизни.
"Фабрика грез" обворовывает нас, так как видит идеал не в нашей связи с другими, а в том, что мы можем получить в качестве отдельного удовлетворения нашей отдельной потребности. Отсюда привычная вера в обещанное счастье, и если этого счастья все нет, то капризная душа заменяет его жестокостью и завистью. Стремление к "лотерейному билетику" делает человека азартным и злобным. Короткое забвение в грезах с новой силой открывает ему прозаичность собственного существования, меру социальной задавленности и несвободы. И эта "фабрика" отбирает у него последние возможности отличить ценности подлинные от мнимых. Какой изнурительный путь должен пройти человек, чтобы понять простые истины: никому не завидовать и связывать счастье не со славой и не с наслаждением властью, а только с собственной душой, ее единенностью с миром.
– А после "Шинели", о чем бы Вы хотели снять фильм?
– Мне хотелось бы сделать фильм, в котором был бы Поэт, и в котором были бы даже не стихи, а лишь приготовление к ним, лишь состояние томления, предтворческого бреда и... первое касание бумаги. Фильм весь должен состоять из таких вот мгновений, как бы из отдельных частей жизни, каждая из которых бесконечна. Должна быть значительность простого. Вырастание повседневности в событие. Так на японских гравюрах художник, изображая женщину, расчесывающую мокрые волосы, рисует их, будто пряди водорослей в ручье колышутся. Мне близка эта способность видимое, сиюминутное соединять с абстрактным и бесконечным. Это есть и в японских стихах: "На позабытые стебли сыплется тихий снежок..."
Снег на траве – сильный образ. Снег на зеленой траве, который через два часа растает и исчезнет. Эта летучесть и есть поэзия. Не изощренная. Простая, самая простая, которая объемлет все. И дает почти радостное ощущение печали и мимолетности, обрадованность открытия. О таких мгновениях должен быть этот фильм.
Но все это случится, если буду точно знать, что из мира не ушел внимательный и любящий взгляд, не обязательно обращенный ко мне. Просто – что он есть.
– Своим студентам Вы часто говорите о связи иконописи и мультипликации.
– Я понимаю, кажется невероятным. Иконопись и мультипликационное кино. Однако я уверен, что нельзя работать в мультипликации, не зная "Успения Богородицы" и "Омовения ног". Но мы привыкли видеть в иконе только обобщение и тем самым отвращаем себя от подробностей, которые она в себе таит. Да не заподозрят меня в кощунстве. Мы до такой степени иссушили свои чувства и мозги, что когда начинаем смотреть иконы, прежде всего, ищем сакральный смысл. Хотя вся чувственная сторона иконы в ней тоже открыта. Если бы этого не было, она бы не выполняла своего предназначения.
Но меня икона интересует не только с точки зрения религиозной, движения изнутри, а и с точки зрения бытовой. Например, икона "Успение Божией Матери" школы Феофана Грека. Я смотрю на апостолов, а они – как дети, у них даже глаза красные от слез. Иконописец очень хорошо представлял себе, как это было. Мне кажется, если бы он был оторван от бытовых вещей и работал только на ощущении божественного откровения, то этого было бы недостаточно. Если нет опоры на земле, опоры в пережитом реально, то икона такой силы не напишется. Без кровавых мозолей здесь делать нечего.
Когда я стал внимательнее смотреть на иконы с точки зрения бытового жеста, то открыл для себя, что они просто наполнены им. В этом смысле икона "Омовение ног": "Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан" (Ин. 13:5) – классический пример. От сидящих фигур рождается ощущение, что они как дети малые, которые не хотят мыть ноги. Так сидят чада у какой-нибудь мамы, которую Бог одарил огромным количеством детей, и вечером, утомившись после беготни, они сидят рядком в ожидании мытья ног перед сном. Икона правдива, как любой жест, соединяющий людей. Жест духовен, поскольку удивляет и возвышает сидящих учеников. И в наших глазах возвышает Учителя.
Любая деталь хранит в себе черты целого. Если это изображение ограничить, внимание вдруг начнет выхватывать детали, которые ускользают, когда смотришь на общий план. Известный евангельский сюжет разработан по всем принципам бытовой хроники. Сидящие ученики не ведают, что вскоре должно произойти. Их детскость поражает. Один апостол смотрит в чан с водой, почти как ребенок, который хочет попробовать воду. Другие разговаривают друг с другом. Абсолютно бытовая сцена. Так ведут себя дети. Подобную икону мог сделать только человек с чистой душой.
– Но есть же иконы, в которых нет никакого бытового слоя – тот же рублевский "Спас"?
– Здесь время сшибло, скололо все лишнее. Я могу только смотреть и напитываться глубиной, внимательным и вместе с тем почти отстраненным ликом и пытаться перенести впечатления уплотненного в живописную материю духа на прозаическую войну с бумажками, которые никак не хотят становиться лицом Акакия Акакиевича или фигурками мерзнущих на холоде чиновников.
Надо очень внимательно вглядываться в икону, чтобы понять ее непреходящую жизненную силу. Для меня она пример двойного взгляда на происходящие события. Один луч направлен в небо, а другой на землю. Невидимая ось связывает два мира. В иконе "Омовение ног" из пластических форм, скрученных по спирали, из сосредоточенной динамики композиция постепенно переходит в ритм успокоения, в наивное любопытство вглядывания в чан с водой.
В образе Владимирской Богоматери пяточка Младенца придает иконе движение и абсолютную живость, почти гиперреалистическую. Нам знакомо это ласковое ощущение детских пальчиков, которое естественно соединяется с увиденной на иконе пяточкой. Внезапный ее разворот является тем первотолчком, от которого вдруг наше сознание начинает лететь, набирая скорость и охватывая все изображение целиком.
Сюда привносятся и твои чувства, которые ты испытываешь при взгляде на горящую свечку, на птицу, на пушок вербы. Все бытие мира здесь, и поэтому лицо Богоматери написано не просто как лицо какой-то конкретной женщины, Марии, а как лицо мира, лицо природы – птичьего щебета, капли молока из груди. Лицо идеала.
Когда художник берет, к примеру, евангельскую историю "Снятие с креста", то подчиняется заданным условиям. Однако увидят ли зрители в картине страдающую плоть или увидят Святой Дух – зависит от того, как художник этот сюжет срежиссирует.
Но сам по себе библейский текст – это нравственная плазма, из которой целительные потоки вырываются в разные стороны и светят уже несколько тысячелетий. И в Ветхом Завете, и в Новом Завете – такой бесконечный источник энергии, что с ним не сравнится даже открытие управляемой термоядерной реакции.
– Как известно, в иконах нет никаких конкретных источников света, ведь это уже райское инобытие или, вернее, "пакибытие", где свет во всем и везде.
– Да, на иконах свет оттуда. Света как физической реальной субстанции в них нет. В кино же ровность свечения экрана – момент очень опасный. Чтобы получить световую субстанцию, световое вещество и чтобы не было какого-то одного источника света, за исключением тех кадров, где это абсолютно необходимо по драматургии эпизода, пускаешься на разные ухищрения.
Эпизод, в котором Волчок в "Сказке сказок" качал колыбельку под кустиком, строился в различных изобразительных "средах". Свет мы ставили так, чтобы из колыбельки шло сияние. Новорожденный – безгрешное существо. Он не притягивает, а, наоборот, – излучает. Моя жена как-то сидела с дочкой в поликлинике и, ожидая свою очередь, оглядывала столики для новорожденных детей. С ее места видны были только скомканные пеленки. Над одним из столиков она увидела свет, идущий из развернутых простынок. Она приподнялась и увидела, что в них лежал младенец. Помните, у Пастернака: "Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба..."
– Многие люди, в том числе и талантливые, уверены, что творчество греховно по самой своей природе.
– Я понимаю, о чем речь, ведь ты вынужден проживать не свою жизнь, да еще при этом подчинять других своей воле. Тем более я, как режиссер, вообще существую за счет работы других людей. Вот почему я думаю, что режиссура – это удел не очень талантливых людей. И единственным оправданием для себя считаю, что сам тоже работаю как сволочь. Но, пытаясь найти искомое, я вовлекаю всех в тот результат, который для меня самого может быть еще неясен. Я не всегда его понимаю. Двигаюсь по интуиции, по чувству и не могу ответить, правилен ли этот путь. И застываю в немоте: а если не туда, если ложен путь? Заведен до предела, и я давлю на психику людей, чтобы получить – что? Никому не известно. И тогда я ощущаю, что занятие режиссурой по природе своей ужасно. Грех ли это, не знаю. Смотрящий не знает об ужасе пути. И ведает ли колос об умирании зерна, которое дало ему жизнь? Когда получается приличный результат, ощущение пожираемой тобой творческой энергии коллег проходит, поскольку они тоже видят результат. Но с новым фильмом все повторяется.
Природная сущность человека – если он не за монастырской стеной – трудиться и рожать детей, давая им возможность во всей полноте ощутить жизнь. Поэтому, несмотря на то, что во время работы я абсолютно поглощен ею, когда наступает отрезвляющее состояние, все сводится к тому, что есть вещи и поважнее. Например, появление внуков. Я смотрю на их пяточки, выглядывающие из-под одеяла, когда они засыпают, и... Боже мой, как хорошо это...
– А как сегодня, по-Вашему, относится к христианству современный человек?
– У меня такое ощущение, что большинство людей хотят видеть в христианстве чудо, нежели простое человеческое деяние. А ведь, в сущности, Христос в Нагорной проповеди говорит простые житейские вещи. И без истерики, никакой экстатичности. Напротив, очень много о земном. И об обыкновенном, самом прозаичном труде, но это как раз то, что для многих оказывается самым непостижимым. Я видел, как работал мой отец, который никогда не говорил высоких слов. Он закончил хедер, очень хорошо знал Тору, знал древнееврейский, но все нес в себе, никогда не навязывал, да и время было неподходящее. Он не был человеком внешне религиозным. Он просто был человеком совестливого труда, просто порядочным человеком. И выясняется, что это тяжелее всего. Наверное, потому многие охотнее верят в чудо, чем в необходимость и ценность обычной каждодневной работы. Именно ценность будничного меня более всего и привлекает в словах Христа.
Я вообще считаю, что художник по роду своей работы не может быть атеистом. Всегда есть что-то, что не можешь сформулировать, но ощущаешь как невероятно глубокую силу. И идешь в эту сторону, поскольку другая – прямиком в черноту и смысла там не найти. По сути, выбора-то нет, точнее, он очень простой: или туда – или сюда.
Мы соединяем духовную жизнь с чем-то отвлеченным, потусторонним. Может показаться странным, но духовная жизнь напрямую связана с самыми простыми человеческими действиями. Мы больше верим в чудо. Мы возвышаемся в своих глазах властью и богатством. Пока простой жест по отношению к близкому (то же омовение ног) или интерес к тайнам буквально на уровне травы не пронзят своей вертикалью наши прожорливые горизонты и не станут выше желаний обладать, властвовать, наслаждаться унижением другого, нас не спасут никакая рыночная экономика, никакая "свобода" или "свободное общество". Пока мы это не поймем, у нас порядочной жизни не будет. В наши сегодняшние приоритеты входит престижность положения, радость от зависти других к тебе. И, конечно же, какой незаметный человек будет чувствовать себя человеком, если он знает, что скромность положения говорит о его неудачливости.
Мне интересно, какие книги сегодня читают богатые люди, в чем заключается их интерес в жизни. Если они читают книги серьезные, которые их заставляют размышлять, значит, тем самым они понимают, что жизнь их неестественна, и ее нужно менять. Из этого не следует, что они должны перестать заниматься бизнесом, но они должны отдавать себе отчет, куда и ради чего направляют скопленные ими капиталы: на общественные потребности или на собственное личное обогащение. В результате-то все равно смерть для всех уготована. И серьезное искусство говорит, с одной стороны, о гибельности, а с другой – о мощной внутренней энергии жизни. Вопрос жизни и смерти решается в религиозных и философских координатах человеческого мышления, и от уровня понимания зависит состояние общества.
Так нынешнее чуть ли не повсеместное распространение мировоззрения богатых (впрочем, без всякого их желания) искривляет жизнь людей незрелых, не достигших такого же социального и материального положения, но испытывающих властную жажду его получить. В результате у нас сейчас в обществе главенствует философия жизни богатых, неприкасаемых и неприкосновенных, губительно воздействуя на его развитие. Слава Богу, они не могут освободиться от смерти, иначе жизнь была бы катастрофична.
Шаламов писал о том, что единственные, кто в ГУЛАГе сохранил силу духа и остался абсолютно цельным по натуре, – это были верующие. "Более достойных людей, чем религиозники, в лагерях я не видел. Растление охватывало души всех, и только религиозники держались". Коммунисты же, которые, попав в лагеря из Коминтерна, становились "шестерками" у блатных, превратились в развалины с пустой душой, с выдернутым жизненным стержнем.
Два года назад мы с моим сыном художником Борисом, который вот уже несколько лет расписывает церкви в Курской области, были в Соликамске – место лагерное и в этом смысле обжитое. Монастырь Вознесения запутан в два ряда колючей проволоки, с проходами для конвоя. Церковь, ныне пустая, поделена на два этажа для большей заселенности. Дикие травы, битый кирпич, да свистящий звук из прорвавшейся трубы. Неподалеку пивной завод, тоже в церкви. Черные трубы, во множестве пронизавшие тело храма, неторопливо окуривали стены крыши, как будто внутри шел химический эксперимент. Если бы через двор, гремя ведрами и что-то насвистывая, пробежал черт – я бы не удивился. И все тоже ядовитое и змеиное шипение трубы. Словом, мирная картина ада.
– Но мирную картину ада сегодня можно увидеть не только на месте бывших лагерей.
– Да, это вошло в нашу жизнь. Как известно, один из основных постулатов Великого инквизитора из "Братьев Карамазовых" состоит в том, что мы будем знать, что нужно этим людям, жалким и несчастным, и будем давать им это, но мы будем знать, что это неподлинное, хотя оно им нужно... Собственно говоря, это то, что сегодня происходит с нашим телевидением. Творцы и денежные мужи, конечно, знают, что зрители быстрее всего схватывают и потребляют. Вместе с тем они знают, что изделие второсортное, однако ведь оно дает им деньги... Ну как тут не вспомнить слова Шекспира: "Кто может быть так глуп, чтоб сразу умысла здесь не увидеть? Но кто посмеет показать, что видит?" Мотив серьезный. Не надо думать, что он относится только ко временам сталинской или постсталинской инквизиции – ничего подобного. К сегодняшнему дню он относится ровно в такой же степени.
Мне кажется, в этой попытке отделить человека от подлинного – настоящее преступление. Человека все время обманывают, заставляют его привыкать к понятию смерти только с одной мыслью – умри ты сегодня, а я завтра (уголовный словарь – когда ты можешь пойти и спокойно убить другого. Одной моей знакомой рассказывал священник, что к нему на исповедь пришел киллер и сказал, что на его душе уже несколько убийств, и он не знает, что делать дальше. Батюшка ответил:
– Как что делать? Отказаться!
– Я не могу, меня убьют.
– Ну и убьют.
Это не означало, что священнику была безразлична его жизнь, но он знал какие-то другие, потаенные смыслы бытия, когда для человека спасительнее быть жертвой, чем убийцей. В конце концов, за свои преступления ты должен будешь расплачиваться, ведь когда-то ты все равно умрешь. И ответ батюшки на самом деле полон истинного достоинства.
И все наши разговоры о так называемой "свободе" – чепуха все это. О какой свободе идет речь? То, что мы можем выйти на Красную площадь и сказать: "Эй, президент, все-таки ты сукин сын!" Ну и что? Что, от этого нам стало лучше? Вы успокоились? В том-то и ужас нашего века, что нам не может быть предложено ничего позитивного, ведь все позитивное имеет медленное развитие. Очень просто разбить стекло. И так эффектно для всех – все услышали звон, обернулись, тормознула машина. А сколько времени надо, чтобы сделать стекло и вставить его? Точно так же выполнять условия бытия, которое всегда в себе содержит ограничение, и в котором нет этой пьянящей вседозволенности свободы, мы не можем и не желаем. Нам кажется, мы что-то теряем. Хотя на самом деле мы теряем тогда, когда с каким-то безответственным безумием пользуемся нашей пресловутой свободой. А определенность человеческого поступка впрямую связана с самоограничением.
– Процесс делания фильма тоже связан с самоограничением?
– Безусловно. У Мандельштама есть такие строчки:
Ее влечет стесненная свобода
Одушевляющего недостатка.
К истине мы идем сквозь "стесненную свободу", поскольку никакой абсолютной свободы не существует, это все равно что бытие, лишенное трения. Абсолютная свобода возможна только в нематериальном мире, но и к нему путь лежит через несвободу.
К примеру, подлинная свобода художника в кино обретается тогда, когда он идеально понимает свое соотношение с целым, когда он понимает, что его работа является только частью этого целого, которое потом сплотнится на экране. Флоренский говорил об уплотнении духовной энергии. Завершенные в себе формы друг с другом не соприкоснутся. Уплотнение происходит из элементов, обретающих полноту звучания только в соединениях. "Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода", – сказано в Евангелии. Художник должен понимать свою свободу как часть единого целого. Так же и мы, если понимаем свою свободу как часть единого мирового процесса, тогда включаемся в абсолютное целое. Это то, что мы называем духовностью.
Подготовила Татьяна ИЕНСЕН
Фото и иллюстрации из мультфильма любезно предоставлены "Фоме" Юрием Норштейном.
Материал опубликован в 7 (30)-м номере "Фомы" 2005 г.
ЮРИЙ НОРШТЕЙН: Сложный путь к простым истинам
В апреле этого года в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина была открыта выставка работ режиссера-мультипликатора Юрия Норштейна и художницы практически всех его фильмов и его жены Франчески Ярбусовой. Посетителей было так много, что закрытие выставки откладывалось несколько раз. И неудивительно, ведь фильмы Норштейна уже давно считаются классикой. Он лауреат Государственной премии за фильмы "Лиса и заяц", "Цапля и журавль", "Ежик в тумане", лауреат премии "Триумф". В 1984 году в Лос-Анджелесе по результатам международного опроса, проведенного Академией киноискусства совместно с АСИФА-Голливуд, его "Сказка сказок" была признана "лучшим анимационным фильмом всех времен и народов". А в 2003 году на международном мультипликационном фестивале в Токио лучшим в истории анимационного кино был назван фильм "Ежик в тумане". В настоящее время Юрий Норштейн снимает по повести Гоголя фильм "Шинель", над которым с большими перерывами работает уже больше 20 лет. Но даже по эпизодам из еще не до конца снятого фильма понятно, что он существенно изменит не только возможности, а и саму природу экранной изобразительности.
Мы предлагаем вам фрагменты из книги Юрия Норштейна "Снег на траве", которая готовится к печати.
– Когда Вы снимаете фильм, Вы представляете себе его будущего зрителя?
– По сути, этот вопрос сопрягается с другим: что такое искусство кинематографа? Фабрика грез? Отражение тайной надежды на перемену собственной участи? Парк культуры и отдыха? (Кстати, кто это у нас додумался до такой формулировки, объединив культуру и отдых?!) Монте-Карло на всю страну? Или, быть может, лотерея? Сладкое ожидание счастливого билетика? Желание почувствовать себя героем, хотя бы в кинозале? Компенсация социальной задавленности? Или кино – это устремленность к смыслу жизни? Когда фильм становится средством, приближающим тебя к безжалостности и правдивости жизни, к постижению истины и идеала... Алтарь для молящихся – не конечная цель молитвы, благодаря ему человек приближается к тайне, которую созерцает внутренним взором за пределами изображенных в иконостасе событий. Икона, вобравшая в себя страсти бытия, неторопливо открывает внеземной идеал. Устремленность к нему располагает атомы души в гармоническом порядке. И эта она становится явлена миру через поступки, быть может, самые прозаические, в которых нет ничего героического, но они отражают общее понимание целого. Поэтому так принципиальна разница между "лотерейным билетиком", призрачным обманом, в который погружают зрителя услужливые кинематографисты, и мучительным осознанием в себе смысла жизни.
"Фабрика грез" обворовывает нас, так как видит идеал не в нашей связи с другими, а в том, что мы можем получить в качестве отдельного удовлетворения нашей отдельной потребности. Отсюда привычная вера в обещанное счастье, и если этого счастья все нет, то капризная душа заменяет его жестокостью и завистью. Стремление к "лотерейному билетику" делает человека азартным и злобным. Короткое забвение в грезах с новой силой открывает ему прозаичность собственного существования, меру социальной задавленности и несвободы. И эта "фабрика" отбирает у него последние возможности отличить ценности подлинные от мнимых. Какой изнурительный путь должен пройти человек, чтобы понять простые истины: никому не завидовать и связывать счастье не со славой и не с наслаждением властью, а только с собственной душой, ее единенностью с миром.
– А после "Шинели", о чем бы Вы хотели снять фильм?
– Мне хотелось бы сделать фильм, в котором был бы Поэт, и в котором были бы даже не стихи, а лишь приготовление к ним, лишь состояние томления, предтворческого бреда и... первое касание бумаги. Фильм весь должен состоять из таких вот мгновений, как бы из отдельных частей жизни, каждая из которых бесконечна. Должна быть значительность простого. Вырастание повседневности в событие. Так на японских гравюрах художник, изображая женщину, расчесывающую мокрые волосы, рисует их, будто пряди водорослей в ручье колышутся. Мне близка эта способность видимое, сиюминутное соединять с абстрактным и бесконечным. Это есть и в японских стихах: "На позабытые стебли сыплется тихий снежок..."
Снег на траве – сильный образ. Снег на зеленой траве, который через два часа растает и исчезнет. Эта летучесть и есть поэзия. Не изощренная. Простая, самая простая, которая объемлет все. И дает почти радостное ощущение печали и мимолетности, обрадованность открытия. О таких мгновениях должен быть этот фильм.
Но все это случится, если буду точно знать, что из мира не ушел внимательный и любящий взгляд, не обязательно обращенный ко мне. Просто – что он есть.
– Своим студентам Вы часто говорите о связи иконописи и мультипликации.
– Я понимаю, кажется невероятным. Иконопись и мультипликационное кино. Однако я уверен, что нельзя работать в мультипликации, не зная "Успения Богородицы" и "Омовения ног". Но мы привыкли видеть в иконе только обобщение и тем самым отвращаем себя от подробностей, которые она в себе таит. Да не заподозрят меня в кощунстве. Мы до такой степени иссушили свои чувства и мозги, что когда начинаем смотреть иконы, прежде всего, ищем сакральный смысл. Хотя вся чувственная сторона иконы в ней тоже открыта. Если бы этого не было, она бы не выполняла своего предназначения.
Но меня икона интересует не только с точки зрения религиозной, движения изнутри, а и с точки зрения бытовой. Например, икона "Успение Божией Матери" школы Феофана Грека. Я смотрю на апостолов, а они – как дети, у них даже глаза красные от слез. Иконописец очень хорошо представлял себе, как это было. Мне кажется, если бы он был оторван от бытовых вещей и работал только на ощущении божественного откровения, то этого было бы недостаточно. Если нет опоры на земле, опоры в пережитом реально, то икона такой силы не напишется. Без кровавых мозолей здесь делать нечего.
Когда я стал внимательнее смотреть на иконы с точки зрения бытового жеста, то открыл для себя, что они просто наполнены им. В этом смысле икона "Омовение ног": "Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан" (Ин. 13:5) – классический пример. От сидящих фигур рождается ощущение, что они как дети малые, которые не хотят мыть ноги. Так сидят чада у какой-нибудь мамы, которую Бог одарил огромным количеством детей, и вечером, утомившись после беготни, они сидят рядком в ожидании мытья ног перед сном. Икона правдива, как любой жест, соединяющий людей. Жест духовен, поскольку удивляет и возвышает сидящих учеников. И в наших глазах возвышает Учителя.
Любая деталь хранит в себе черты целого. Если это изображение ограничить, внимание вдруг начнет выхватывать детали, которые ускользают, когда смотришь на общий план. Известный евангельский сюжет разработан по всем принципам бытовой хроники. Сидящие ученики не ведают, что вскоре должно произойти. Их детскость поражает. Один апостол смотрит в чан с водой, почти как ребенок, который хочет попробовать воду. Другие разговаривают друг с другом. Абсолютно бытовая сцена. Так ведут себя дети. Подобную икону мог сделать только человек с чистой душой.
– Но есть же иконы, в которых нет никакого бытового слоя – тот же рублевский "Спас"?
– Здесь время сшибло, скололо все лишнее. Я могу только смотреть и напитываться глубиной, внимательным и вместе с тем почти отстраненным ликом и пытаться перенести впечатления уплотненного в живописную материю духа на прозаическую войну с бумажками, которые никак не хотят становиться лицом Акакия Акакиевича или фигурками мерзнущих на холоде чиновников.
Надо очень внимательно вглядываться в икону, чтобы понять ее непреходящую жизненную силу. Для меня она пример двойного взгляда на происходящие события. Один луч направлен в небо, а другой на землю. Невидимая ось связывает два мира. В иконе "Омовение ног" из пластических форм, скрученных по спирали, из сосредоточенной динамики композиция постепенно переходит в ритм успокоения, в наивное любопытство вглядывания в чан с водой.
В образе Владимирской Богоматери пяточка Младенца придает иконе движение и абсолютную живость, почти гиперреалистическую. Нам знакомо это ласковое ощущение детских пальчиков, которое естественно соединяется с увиденной на иконе пяточкой. Внезапный ее разворот является тем первотолчком, от которого вдруг наше сознание начинает лететь, набирая скорость и охватывая все изображение целиком.
Сюда привносятся и твои чувства, которые ты испытываешь при взгляде на горящую свечку, на птицу, на пушок вербы. Все бытие мира здесь, и поэтому лицо Богоматери написано не просто как лицо какой-то конкретной женщины, Марии, а как лицо мира, лицо природы – птичьего щебета, капли молока из груди. Лицо идеала.
Когда художник берет, к примеру, евангельскую историю "Снятие с креста", то подчиняется заданным условиям. Однако увидят ли зрители в картине страдающую плоть или увидят Святой Дух – зависит от того, как художник этот сюжет срежиссирует.
Но сам по себе библейский текст – это нравственная плазма, из которой целительные потоки вырываются в разные стороны и светят уже несколько тысячелетий. И в Ветхом Завете, и в Новом Завете – такой бесконечный источник энергии, что с ним не сравнится даже открытие управляемой термоядерной реакции.
– Как известно, в иконах нет никаких конкретных источников света, ведь это уже райское инобытие или, вернее, "пакибытие", где свет во всем и везде.
– Да, на иконах свет оттуда. Света как физической реальной субстанции в них нет. В кино же ровность свечения экрана – момент очень опасный. Чтобы получить световую субстанцию, световое вещество и чтобы не было какого-то одного источника света, за исключением тех кадров, где это абсолютно необходимо по драматургии эпизода, пускаешься на разные ухищрения.
Эпизод, в котором Волчок в "Сказке сказок" качал колыбельку под кустиком, строился в различных изобразительных "средах". Свет мы ставили так, чтобы из колыбельки шло сияние. Новорожденный – безгрешное существо. Он не притягивает, а, наоборот, – излучает. Моя жена как-то сидела с дочкой в поликлинике и, ожидая свою очередь, оглядывала столики для новорожденных детей. С ее места видны были только скомканные пеленки. Над одним из столиков она увидела свет, идущий из развернутых простынок. Она приподнялась и увидела, что в них лежал младенец. Помните, у Пастернака: "Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба..."
– Многие люди, в том числе и талантливые, уверены, что творчество греховно по самой своей природе.
– Я понимаю, о чем речь, ведь ты вынужден проживать не свою жизнь, да еще при этом подчинять других своей воле. Тем более я, как режиссер, вообще существую за счет работы других людей. Вот почему я думаю, что режиссура – это удел не очень талантливых людей. И единственным оправданием для себя считаю, что сам тоже работаю как сволочь. Но, пытаясь найти искомое, я вовлекаю всех в тот результат, который для меня самого может быть еще неясен. Я не всегда его понимаю. Двигаюсь по интуиции, по чувству и не могу ответить, правилен ли этот путь. И застываю в немоте: а если не туда, если ложен путь? Заведен до предела, и я давлю на психику людей, чтобы получить – что? Никому не известно. И тогда я ощущаю, что занятие режиссурой по природе своей ужасно. Грех ли это, не знаю. Смотрящий не знает об ужасе пути. И ведает ли колос об умирании зерна, которое дало ему жизнь? Когда получается приличный результат, ощущение пожираемой тобой творческой энергии коллег проходит, поскольку они тоже видят результат. Но с новым фильмом все повторяется.
Природная сущность человека – если он не за монастырской стеной – трудиться и рожать детей, давая им возможность во всей полноте ощутить жизнь. Поэтому, несмотря на то, что во время работы я абсолютно поглощен ею, когда наступает отрезвляющее состояние, все сводится к тому, что есть вещи и поважнее. Например, появление внуков. Я смотрю на их пяточки, выглядывающие из-под одеяла, когда они засыпают, и... Боже мой, как хорошо это...
– А как сегодня, по-Вашему, относится к христианству современный человек?
– У меня такое ощущение, что большинство людей хотят видеть в христианстве чудо, нежели простое человеческое деяние. А ведь, в сущности, Христос в Нагорной проповеди говорит простые житейские вещи. И без истерики, никакой экстатичности. Напротив, очень много о земном. И об обыкновенном, самом прозаичном труде, но это как раз то, что для многих оказывается самым непостижимым. Я видел, как работал мой отец, который никогда не говорил высоких слов. Он закончил хедер, очень хорошо знал Тору, знал древнееврейский, но все нес в себе, никогда не навязывал, да и время было неподходящее. Он не был человеком внешне религиозным. Он просто был человеком совестливого труда, просто порядочным человеком. И выясняется, что это тяжелее всего. Наверное, потому многие охотнее верят в чудо, чем в необходимость и ценность обычной каждодневной работы. Именно ценность будничного меня более всего и привлекает в словах Христа.
Я вообще считаю, что художник по роду своей работы не может быть атеистом. Всегда есть что-то, что не можешь сформулировать, но ощущаешь как невероятно глубокую силу. И идешь в эту сторону, поскольку другая – прямиком в черноту и смысла там не найти. По сути, выбора-то нет, точнее, он очень простой: или туда – или сюда.
Мы соединяем духовную жизнь с чем-то отвлеченным, потусторонним. Может показаться странным, но духовная жизнь напрямую связана с самыми простыми человеческими действиями. Мы больше верим в чудо. Мы возвышаемся в своих глазах властью и богатством. Пока простой жест по отношению к близкому (то же омовение ног) или интерес к тайнам буквально на уровне травы не пронзят своей вертикалью наши прожорливые горизонты и не станут выше желаний обладать, властвовать, наслаждаться унижением другого, нас не спасут никакая рыночная экономика, никакая "свобода" или "свободное общество". Пока мы это не поймем, у нас порядочной жизни не будет. В наши сегодняшние приоритеты входит престижность положения, радость от зависти других к тебе. И, конечно же, какой незаметный человек будет чувствовать себя человеком, если он знает, что скромность положения говорит о его неудачливости.
Мне интересно, какие книги сегодня читают богатые люди, в чем заключается их интерес в жизни. Если они читают книги серьезные, которые их заставляют размышлять, значит, тем самым они понимают, что жизнь их неестественна, и ее нужно менять. Из этого не следует, что они должны перестать заниматься бизнесом, но они должны отдавать себе отчет, куда и ради чего направляют скопленные ими капиталы: на общественные потребности или на собственное личное обогащение. В результате-то все равно смерть для всех уготована. И серьезное искусство говорит, с одной стороны, о гибельности, а с другой – о мощной внутренней энергии жизни. Вопрос жизни и смерти решается в религиозных и философских координатах человеческого мышления, и от уровня понимания зависит состояние общества.
Так нынешнее чуть ли не повсеместное распространение мировоззрения богатых (впрочем, без всякого их желания) искривляет жизнь людей незрелых, не достигших такого же социального и материального положения, но испытывающих властную жажду его получить. В результате у нас сейчас в обществе главенствует философия жизни богатых, неприкасаемых и неприкосновенных, губительно воздействуя на его развитие. Слава Богу, они не могут освободиться от смерти, иначе жизнь была бы катастрофична.
Шаламов писал о том, что единственные, кто в ГУЛАГе сохранил силу духа и остался абсолютно цельным по натуре, – это были верующие. "Более достойных людей, чем религиозники, в лагерях я не видел. Растление охватывало души всех, и только религиозники держались". Коммунисты же, которые, попав в лагеря из Коминтерна, становились "шестерками" у блатных, превратились в развалины с пустой душой, с выдернутым жизненным стержнем.
Два года назад мы с моим сыном художником Борисом, который вот уже несколько лет расписывает церкви в Курской области, были в Соликамске – место лагерное и в этом смысле обжитое. Монастырь Вознесения запутан в два ряда колючей проволоки, с проходами для конвоя. Церковь, ныне пустая, поделена на два этажа для большей заселенности. Дикие травы, битый кирпич, да свистящий звук из прорвавшейся трубы. Неподалеку пивной завод, тоже в церкви. Черные трубы, во множестве пронизавшие тело храма, неторопливо окуривали стены крыши, как будто внутри шел химический эксперимент. Если бы через двор, гремя ведрами и что-то насвистывая, пробежал черт – я бы не удивился. И все тоже ядовитое и змеиное шипение трубы. Словом, мирная картина ада.
– Но мирную картину ада сегодня можно увидеть не только на месте бывших лагерей.
– Да, это вошло в нашу жизнь. Как известно, один из основных постулатов Великого инквизитора из "Братьев Карамазовых" состоит в том, что мы будем знать, что нужно этим людям, жалким и несчастным, и будем давать им это, но мы будем знать, что это неподлинное, хотя оно им нужно... Собственно говоря, это то, что сегодня происходит с нашим телевидением. Творцы и денежные мужи, конечно, знают, что зрители быстрее всего схватывают и потребляют. Вместе с тем они знают, что изделие второсортное, однако ведь оно дает им деньги... Ну как тут не вспомнить слова Шекспира: "Кто может быть так глуп, чтоб сразу умысла здесь не увидеть? Но кто посмеет показать, что видит?" Мотив серьезный. Не надо думать, что он относится только ко временам сталинской или постсталинской инквизиции – ничего подобного. К сегодняшнему дню он относится ровно в такой же степени.
Мне кажется, в этой попытке отделить человека от подлинного – настоящее преступление. Человека все время обманывают, заставляют его привыкать к понятию смерти только с одной мыслью – умри ты сегодня, а я завтра (уголовный словарь – когда ты можешь пойти и спокойно убить другого. Одной моей знакомой рассказывал священник, что к нему на исповедь пришел киллер и сказал, что на его душе уже несколько убийств, и он не знает, что делать дальше. Батюшка ответил:
– Как что делать? Отказаться!
– Я не могу, меня убьют.
– Ну и убьют.
Это не означало, что священнику была безразлична его жизнь, но он знал какие-то другие, потаенные смыслы бытия, когда для человека спасительнее быть жертвой, чем убийцей. В конце концов, за свои преступления ты должен будешь расплачиваться, ведь когда-то ты все равно умрешь. И ответ батюшки на самом деле полон истинного достоинства.
И все наши разговоры о так называемой "свободе" – чепуха все это. О какой свободе идет речь? То, что мы можем выйти на Красную площадь и сказать: "Эй, президент, все-таки ты сукин сын!" Ну и что? Что, от этого нам стало лучше? Вы успокоились? В том-то и ужас нашего века, что нам не может быть предложено ничего позитивного, ведь все позитивное имеет медленное развитие. Очень просто разбить стекло. И так эффектно для всех – все услышали звон, обернулись, тормознула машина. А сколько времени надо, чтобы сделать стекло и вставить его? Точно так же выполнять условия бытия, которое всегда в себе содержит ограничение, и в котором нет этой пьянящей вседозволенности свободы, мы не можем и не желаем. Нам кажется, мы что-то теряем. Хотя на самом деле мы теряем тогда, когда с каким-то безответственным безумием пользуемся нашей пресловутой свободой. А определенность человеческого поступка впрямую связана с самоограничением.
– Процесс делания фильма тоже связан с самоограничением?
– Безусловно. У Мандельштама есть такие строчки:
Ее влечет стесненная свобода
Одушевляющего недостатка.
К истине мы идем сквозь "стесненную свободу", поскольку никакой абсолютной свободы не существует, это все равно что бытие, лишенное трения. Абсолютная свобода возможна только в нематериальном мире, но и к нему путь лежит через несвободу.
К примеру, подлинная свобода художника в кино обретается тогда, когда он идеально понимает свое соотношение с целым, когда он понимает, что его работа является только частью этого целого, которое потом сплотнится на экране. Флоренский говорил об уплотнении духовной энергии. Завершенные в себе формы друг с другом не соприкоснутся. Уплотнение происходит из элементов, обретающих полноту звучания только в соединениях. "Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода", – сказано в Евангелии. Художник должен понимать свою свободу как часть единого целого. Так же и мы, если понимаем свою свободу как часть единого мирового процесса, тогда включаемся в абсолютное целое. Это то, что мы называем духовностью.
Подготовила Татьяна ИЕНСЕН
Фото и иллюстрации из мультфильма любезно предоставлены "Фоме" Юрием Норштейном.
Материал опубликован в 7 (30)-м номере "Фомы" 2005 г.
«тут, обращу внимание, не сравнение еврея с попом, а антисемита с антицерковным гражданином. и не по биологии-идеологии, а по степени неадекватности».
А кто определяет степень адекватности? Понятно, что для вас атеизм не адекватен, как для антисемита еврей. Но позвольте с вами не согласиться насчет неадекватности атеизма.
«Где ж это у нас непрерывно нищающий народ?»
Дорогой друг! Если человек приобрел мобилу, это не значит, что он стал богаче, чем древнеримский рабовладелец, ее не имеющий. Вы ничего о реформах-то не слышали? Об отмене льгот, об отмене бесплатного образования в институтах и школах, об отмене бесплатной медицины, о росте тарифов на ЖКХ? Не слышали о фактической отмене 8-часового рабочего дня? Вы вообще с какой планеты?
«За 90-е оформились постоянные прихожане и более-менее регулярные жертвователи - за их счёт всё и существует, на личных связях в основном».
Не надо лапши, пожалуйста. Нужно совершено не представлять себе стоимость строительно-монтажных работ, чтобы такое говорить. Возведении церквей и монастырей требует такого бабла, что никакие прихожане не наскидываются. Да и среди «пожертвований» преобладают явно не бабулькины копейки, а пожертвования крупных фирм, сколоченные если не криминальным путем, то по крайней мере за счет «честной эксплуатации» населения.
«Власти церковь не прислуживает, а старается не ссориться, власти меняются, а Церковь остаётся».
Да, поскольку служит любой власти.
Гавно не тонет.
«Учитывая, что хождение в церковь у нас добровольное, сложно понять как это там народ одурачивают, а принимая во внимание, что основные денежные потоки у нас сейчас через государство и крупные корпорации протекают сложно понять как же там в церкви деньги отмывают».
Если бы церковь оставалась только под сводами церкви – пожалуйста, пусть кто в нее ходит, то добровольно и верит во всякую библейскую чушь. Вот только церковь и пиарится на экране (Русский дом и прочие полуфашистские передачи и вокруг политиков крутится, что не мероприятие – так попы как грибы после дождя. Даже в университете. К тому же лезет в школу со своим законом божьим, и в армию. И не надо говорить, что маленькие дети или призывники «добровольно выбирают церковь». Я уж не говорю о тех случаях, когда «пожертвования» на храм со стороны директоров фирм осуществляются за счет вычетов из зарплаты.
Церковь имеет льготы на осуществление бизнеса, отсюда и отмывание бабла. И сама является крупной корпорацией охраняемой государством.
«Два основных "бизнеса" в церкви - это свечки и деньги».
Басня для простачков. Церковь не гнушается ни спекуляцией земелькой, ни недвижимостью, ни торговлей прочими штуками. Ну короче нормальная фирма.
«В учебный процесс попытались влезть с факультативным культурологическим предметом и то вой поднялся, что мол светское гос-во».
Характерное лицемерие. Естественно, не могли же сразу ввести закон божий. А вот постепенно: сначала факультатив, потом он постепенно превращается в постоянный. Как с образованием: сначала ввели палатные места (мол, не войте, что отменяют бесплатное образование, потом доля платных становится больше, а потому бесплатные практически исчезают). Очень методичный поход.
«Хотя оно очень странно светское, учитывая, что в исламских регионах соответствующие предметы есть в школах и совершенно открыто».
И это тоже плохо, ибо любая религия пусть сидит в церквях, мечетях, синагогах.
«Если атеисты хотят остаться один на один с мусульманами... ну давайте, флаг вам в руки».
Да вы прям православный шовинист! И националист. Напугали атеистов мусульманами (как ежа голой жопой)! Я за свободное вероисповедание. А церковный аппарат – он хоть мусульманский, хоть РПЦшный – суть одна.
«А на вопрос что ж жить то так хреново такой ответ написан в советских учебниках истории, а попы говорят, что во-первых не хреново - отимистом надо быть, а во-вторых, какой ты такая и жизнь твоя».
Ага! Я о том же! Тебя имеют – но ты просто будь оптимистом. И если тебя пришили в переулке – ну это потому что сам виноват: в церковь не ходил. Так все преступления правительства против людей можно списать на самих людей. И ты говоришь, что церковь не прислуживает власти!
А кто определяет степень адекватности? Понятно, что для вас атеизм не адекватен, как для антисемита еврей. Но позвольте с вами не согласиться насчет неадекватности атеизма.
«Где ж это у нас непрерывно нищающий народ?»
Дорогой друг! Если человек приобрел мобилу, это не значит, что он стал богаче, чем древнеримский рабовладелец, ее не имеющий. Вы ничего о реформах-то не слышали? Об отмене льгот, об отмене бесплатного образования в институтах и школах, об отмене бесплатной медицины, о росте тарифов на ЖКХ? Не слышали о фактической отмене 8-часового рабочего дня? Вы вообще с какой планеты?
«За 90-е оформились постоянные прихожане и более-менее регулярные жертвователи - за их счёт всё и существует, на личных связях в основном».
Не надо лапши, пожалуйста. Нужно совершено не представлять себе стоимость строительно-монтажных работ, чтобы такое говорить. Возведении церквей и монастырей требует такого бабла, что никакие прихожане не наскидываются. Да и среди «пожертвований» преобладают явно не бабулькины копейки, а пожертвования крупных фирм, сколоченные если не криминальным путем, то по крайней мере за счет «честной эксплуатации» населения.
«Власти церковь не прислуживает, а старается не ссориться, власти меняются, а Церковь остаётся».
Да, поскольку служит любой власти.
Гавно не тонет.«Учитывая, что хождение в церковь у нас добровольное, сложно понять как это там народ одурачивают, а принимая во внимание, что основные денежные потоки у нас сейчас через государство и крупные корпорации протекают сложно понять как же там в церкви деньги отмывают».
Если бы церковь оставалась только под сводами церкви – пожалуйста, пусть кто в нее ходит, то добровольно и верит во всякую библейскую чушь. Вот только церковь и пиарится на экране (Русский дом и прочие полуфашистские передачи и вокруг политиков крутится, что не мероприятие – так попы как грибы после дождя. Даже в университете. К тому же лезет в школу со своим законом божьим, и в армию. И не надо говорить, что маленькие дети или призывники «добровольно выбирают церковь». Я уж не говорю о тех случаях, когда «пожертвования» на храм со стороны директоров фирм осуществляются за счет вычетов из зарплаты.
Церковь имеет льготы на осуществление бизнеса, отсюда и отмывание бабла. И сама является крупной корпорацией охраняемой государством.
«Два основных "бизнеса" в церкви - это свечки и деньги».
Басня для простачков. Церковь не гнушается ни спекуляцией земелькой, ни недвижимостью, ни торговлей прочими штуками. Ну короче нормальная фирма.
«В учебный процесс попытались влезть с факультативным культурологическим предметом и то вой поднялся, что мол светское гос-во».
Характерное лицемерие. Естественно, не могли же сразу ввести закон божий. А вот постепенно: сначала факультатив, потом он постепенно превращается в постоянный.
Как с образованием: сначала ввели палатные места (мол, не войте, что отменяют бесплатное образование, потом доля платных становится больше, а потому бесплатные практически исчезают). Очень методичный поход. «Хотя оно очень странно светское, учитывая, что в исламских регионах соответствующие предметы есть в школах и совершенно открыто».
И это тоже плохо, ибо любая религия пусть сидит в церквях, мечетях, синагогах.
«Если атеисты хотят остаться один на один с мусульманами... ну давайте, флаг вам в руки».
Да вы прям православный шовинист! И националист. Напугали атеистов мусульманами (как ежа голой жопой)! Я за свободное вероисповедание. А церковный аппарат – он хоть мусульманский, хоть РПЦшный – суть одна.
«А на вопрос что ж жить то так хреново такой ответ написан в советских учебниках истории, а попы говорят, что во-первых не хреново - отимистом надо быть, а во-вторых, какой ты такая и жизнь твоя».
Ага! Я о том же! Тебя имеют – но ты просто будь оптимистом.
И если тебя пришили в переулке – ну это потому что сам виноват: в церковь не ходил. Так все преступления правительства против людей можно списать на самих людей. И ты говоришь, что церковь не прислуживает власти! Вот только церковь и пиарится на экранеЭто неверно. Где пиарится церковь? Пиарятся шелковистые волосы и йогурты. Церковь я лично только на пасху вижу немного.
Влияние современной РПЦ на светскую жизнь - сильно преувеличено.
среди «пожертвований» преобладают ... пожертвования крупных фирм, сколоченные если не криминальным путем, то по крайней мере за счет «честной эксплуатации» населения
Очень любопытно. Если у РПЦ такая немереная поддержка, что ж они себе эфирного времени не купили?
Погоди, так у тебя работодатель отнимает деньги и выплачивает РПЦ? ты это хочешь сказать?
одна передача у рпц есть - русский взгляд. где не только православие толкают, но и о русском народе говорят, что больше никто не делает.
Да Вы просто настоящий изобличитель
Так её, ату её
Так её, ату её
апостол павел не в РПЦ конечно был, но в близкой структуре, а евреище был матёрыйсемь поколений - это после талмудизма.
Павел же был ветхозаветной веры, а не талмудической. "Я, Павел, фарисей и сын фарисея..."
Формально- да, человек неиудейской веры быть евреем не может. А вот фактически- можно для виду отказаться от иудаизма, но если втайне поклоняешься...
Сам понимаешь.
Сам понимаешь.
79lu
Самодовольство человекаКогда говорят, что опыт коммунизма не всем пошел впрок и в России много ностальгирующих по советским временам и обычаям, имеют в виду сторонников социализма в экономике и крайнего этатизма в политике. Таких необучаемых именуют красно-коричневыми, в последнее время — просто фашистами, и считается очевидным, что представители противоположного, либерально-западнического, миросозерцания, в отличие от «фашистов», хорошо выучили уроки XX века и чужды воспроизведению советских обычаев.
Есть, однако, сфера, где либералы-западники верны всепобеждающему учению в самых лучших его образцах. Это отношение к Церкви, попам и поповщине, которых вполне позволительно поминать на уровне так сильно любимого патриотами Минея Израилевича Губельмана (редактора журнала «Безбожник» Ем. Ярославского). Либеральный агностицизм в духе вполне прогрессивного соловьевского Политика: «Boт я, нaпpимep, ни вo чтo миcтичecкoe нe вepю, тaк oнo мeня и нe cepдит, a cкopeе, интepecyeт c тoчки зpeния oбщeчeлoвeчecкoй. Я вeдь знaю, что для мнoгиx этo дeлo cepьeзнoe; знaчит, здecь выpaжaeтcя кaкaя-тo cтоpoнa чeлoвeчecкoй пpиpoды, кoтopaя y мeня aтpoфиpoвaнa, чтo ли, нo coxpaняeт cвoй oбъeктивный интepec и для мeня» — куда более редок, чем того можно было ожидать. Атеистический зубовный скрежет в духе просветителей, а равно Маркса, Ленина и Минея Израилевича распространен шире.
Сдается, что история XX века тут полностью прошла мимо атеистов. Они не помнят ни картин 1918 г., когда церкви стали заполняться интеллигентами, воспитанными на том же, что и сегодня, атеизме и давно забывшими, какой рукой креститься, — но вот тут вдруг вспомнившими. Они не помнят и того, как священники, монахи и епископы, бывшие и тогда ничуть не менее грешными, чем сегодня, приверженные всяким слабостям и оскорблявшие эстетическое чувство: «Помнишь, как, бывало, брюхом шел вперед и крестом сияло брюхо на народ?», в наступившем лихолетье приняли мученичество за веру, отступников было ничтожно мало. Если Церковь есть фирма, торгующая благодатью, то очевидно, что после 1917 г. условия торговли резко изменились. Торговля не могла приносить ни денег, ни почета, ни даже личной безопасности, но только ссылку, концлагерь и расстрел — и отчего же корыстные попы продолжали торговать? Этого ни Миней Израилевич, ни конгениальный ему современный либертэн объяснить не могут. Либертэн, возможно, про это и не знает.
В скрежете есть еще одна, не только культурная (ну прошла история мимо, бывает, не одним же коммунистам быть необучаемыми но и психологическая загадка. Иеремиады касательно засилья попов столь страстны, что вчуже может показаться, будто черная рать проникла всюду и не дает человеку вздохнуть. Попытки же узнать, в чем конкретно выражается гнетущее засилье (всюду требуют свидетельство об исповеди? Великим постом нигде не дают поесть скоромного? духовная цензура душит всякое свободное слово? не увенчиваются успехом. Засилье столь очевидно, что объяснять, в чем оно заключается, нет надобности. А также возможности.
Загадка решается, если провести простой эксперимент. Возьмем текст, представляющий собой жалобу на засилье иного рода: «Некоторых, между прочим, очень бесят жиды в телевизоре, бесят в школах, бесят на всяких государственных мероприятиях. И жидовские праздники бесят». Бесспорно, такой текст не всякому понравится. Леволибералы, усмотрев тут hate speech, пожелают на всю катушку применить к автору ст. 282 УК РФ. Праволибералы, не любящие судить за словопреступления, скорее, ограничатся презрением: «Что взять с больного человека?» В обоих случаях автор высказывания погибнет в общественном мнении, но чего здесь точно не будет, так это удивления. Кто же не знает, что антисемиту всюду мерещатся жиды и жидовские козни, от которых он беспрестанно подвергается страданиям. При попытке же конкретизации выясняется, что сам вид жида (хотя бы тот ничего дурного не делал) невыносим для антисемита, ибо мучительно оскорбляет его чувства. Если же, как на грех, жида не видно — тоже не беда, его всегда можно найти, как бы хитро он ни маскировался, и возобновить свое тяжкое страдание.
Между тем в приведенном тексте нужно всего лишь поменять аргумент, заменив жида на попа, а жидовский праздник — на крестный ход, чтобы получить типовое атеистическое высказывание, в либеральных кругах ничуть не считающееся неприемлемым. Тогда и вопросы насчет конкретных форм засилья можно оставить — не задаем же мы таких вопросов зоологическому антисемиту. Не задаем, потому что знаем: тут сжигающая ненависть, которая ищет себе пищи и находит.
Но тогда можно допустить, что и с попами сходная история. Дело не в возможном недостоинстве того или иного священнослужителя (ведь недостоинство отдельного еврея не считается достаточным основанием для антисемитских убеждений а в том, что попов не должно быть вообще. Потому что безотносительно к их речам и поступкам (ведь бесит образ попа как такового) одним даже своим видом они напоминают о существовании Церкви. А оно не всем приятно. В драме Ибсена, когда ищут пропавшего Пера Гюнта и звонят в колокола, тролли разбегаются с криком: «В горах колокольчики, то чернорясцев стада». Тоже страдали от засилья, выражавшегося в одном лишь напоминании, которое страшно бесило, ибо тролли, опередив свое время, жили уже в нашу, постхристианскую эпоху и популярно излагали ее суть: «Водораздел меж людьми и троллем. Человечий герб: будь самим собой, Троллей девиз: будь самим собой — доволен». Новая эпоха начертала на своих знаменах: «Самодовольство человека — залог величия его». Поп самим фактом своего существования напоминает новым людям, что они тоже грешны, тоже нуждаются в спасении и со времен Веспасиана тут ничего не изменилось. Самодовольному жителю прекрасного нового мира это оскорбительно: «Beдь я должен бyдy cклoнитьcя пepeд Hим, кaк пocлeдний глyпый xpиcтиaнин, кaк pyccкий мyжик кaкoй-нибyдь, бeccмыcлeннo бopмoтaть: 'Гocпoди Cyce Xpиcтe, пoмилyй мя гpeшнaгo', или, кaк пoльcкaя бaбa, pacтянyтьcя кжижeм? Я, светлый гeний, cвepxчeлoвeк. Heт, никoгдa!»
За одно такое неприятное переживание можно возненавидеть попов. А также Того, Кто за ними незримо предстоит и к Кому главная претензия. Новые люди очень гордые и обидчивые.